Ниган сидел у потрескавшегося костра, огонь плясал на его лице, отражая тьму многих прошлых побед и поражений. В руках он держал почти дотлевающую сигару — последнюю перед долгим путём, и привычный аромат табака сплетался с запахом гарей. Когда к нему подбежала Мэгги, её глаза сверкали дикой решимостью: в них горел не страх, а огонь непреклонной воли. «Сына похитили», — шёпотом выдохнула она, протянув ему клочок обгоревшей бумаги с адресом в самом сердце Манхэттена. Этот город давно превратился в лабиринт зомби и бандитов, но для Мэгги не было другого шанса вернуть ребёнка — только вместе с Ниганом.
Прошлое между ними давно намазывало раны: именно Ниган отнял у неё мужа, когда спасал собственную жизнь и честь. Но в хаосе нового мира расчёты утратили смысл: враг вчерашний сегодня — единственный союзник. Ниган поднялся, бросил окурок в пепел и вытер ладонь о джинсы, словно бросая вызов самому апокалипсису. Он внимательно изучил обгоревшую записку: узкие улицы небоскрёбов, скрытые под молчаливыми тенями зомби, и охранные системы, охотники за головой за крупные выкупы. В этот миг понимание обрело форму: спасти мальчика можно только ценой бесстрашия и выверенных ударов туда, где сталь и патроны говорят больше слов.
Когда они вышли на рассвете из тумана выжженных кварталов, плечом к плечу, их шаг звучал как гром о новом начале. Ниган нёс биту, а Мэгги — рюкзак с медикаментами и едой. Между ними не было места сомнениям: каждый шаг навстречу Манхэттену — это попытка вернуть то, что казалось утерянным навсегда. И пусть прошлое рождало тени сомнений, в этот крайний поход для каждого из них речь шла не только о ребёнке, но и о том, чтобы вновь обрести человечность — там, где её давно смыло волной хаоса.
